ШАИТЛИНСКИЙ САЙТ

Дидойцы (цезы)

Для устройства поминок (бакъата) по покойнику, кормления пришедших с соболезнованиями и поминальных раздач, родственники умершего резали быка, баранов, овец. Пришедшие и приезжие на соболезнование дважды в течение суток приглашались поесть -утром, после посещения кладбища и вечером, перед тем как разойтись на ночлег или по домам. Поминки длились семь дней. Не ограничиваясь кормлением собравшихся на соболезнование и кладбищенскими раздачами, женщины, родственники покойного или покойной пекли лепешки, пироги, готовили халву и раздавали все это соседям и односельчанам, угощали детей селения. Понятно, что семье приходилось нести большие, порой непосильные расходы. Помощь близких родственников умершего или умершей по мужской и женской линиям была поэтому обязательна.

В течение семи дней на могиле умершего мулла читал молитву.

В течение всего этого времени в доме покойного происходило оплакивание (гТиру), на котором присутствовали одни женщины.

Гаджиев Г.А. Пережитки древних представлений • в похоронно-погребальных обрядах лезгин // Семейный быт народов Дагестана в XIX - XX вв. Махачкала, 1980. С. 41 и др.

125

Мать, родные и двоюродные сестры, тетки, жена и др. родственницы покойного или покойной с причитаниями, стонами, со слезами перечисляли достоинства умершего, жаловались на судьбу, на тяжесть утраты.

Нередко в оплакивании принимали участие и односельчанки или жительницы соседних селений, имеющие авторитет умелых плакальщиц. Женщина, потерявшая отца, брата, сына, мужа, племянника и т.д., словом - близкого родственника, причитая, била себя руками по коленям, по животу, рвала на себе волосы, царапала лицо и др. Описывая оплакивание покойного в горах Дагестана, П. Пржецлавский нарисовал такую картину: «Ближайшие родственницы с растрепанными волосами и спущенною до пояса рубахою или одетые в кули с прорезанными для головы и рук отверстиями, колотят себя пуще других и с плачем импровизируют песню, восхваляющую достоинства усопшего» .

В течение недели у дома умершего постоянно находились мужчины. Не зависимо от времени года являться на такие собрания нужно было обязательно в головном уборе, а для представителей среднего и старшего поколения - в овчинных шубах. В обычае одевать на соболезнование овчинные шубы, свойственного многим народам Кавказа, Г.Ф. Чурсин видел стремление отпугнуть, обмануть носителей недоброго начала2.

Собравшиеся мужчины негромко беседовали между собой: правилами приличия это допускалось. Нравственно-этические нормы предписывали участие в общих неторопливых беседах и ближайших родственников, и членов семьи умершего или умершей. Демонстрация мужчиной глубокой печали, горя, подавленности общественным мнением резко осуждалось.

Расходились мужчины поздним вечером, собирались рано утром, до восхода солнца.

Через семь дней один из старших тухума умершего благодарил собравшихся за сердечность, участие и поддержку и просил их вернуться к своим повседневным заботам. Это означало, что траурное сидение окончено. Через 40 дней со дня смерти человека его родные и близкие вновь резали баранов или быка, принимали пришед-

Пржецлавский П. Нравы и обычаи в Дагестане // ВС. 1860. №4. С. 297. • Чурсин Г.Ф. Очерки по этнологии Кавказа. С. 188.

126

ших, кормили их, организовывали раздачу мяса, лепешек, денег в селении, под руководством муллы устраивали моление на кладбище и дома. Близкие родственники не брились в таких случаях 40 дней, более дальние - две недели, дальние - неделю, соседи, односельчане - три дня.

Женская траурная одежда вся, с ног до головы, была черная. Близкие родственницы умершего, умершей обычно носили траур год, но могли продлить этот срок до 2-3 и более лет. Остальные, в зависимости от степени родства, носили траур от нескольких месяцев до недели.

Смерть родственника или родственницы с последующими кормлениями пришедших на соболезнование, раздачами продуктов и денег, тяжелым бременем ложилась на плечи трудящихся. Кроме того, члены семьи покойного и ближайшие родственники по крайне мере на неделю отрывались от хозяйственных занятий. Поэтому к концу XIX - началу XX в. похоронно-поминальные обычаи несколько изменились, упростились. Мужчины и женщины собирались у дома и в доме покойного уже не семь дней, а три дня, уменьшались соответственно расходы на кормление соболезнующих, уменьшился и размер раздач и т.д. Распустив людей через три дня, родственники умершего собирали их на восьмой день, на чем поминальные обряды по сути дела заканчивались. Дальнейшее поминание умершего совершалось в виде необременительных пятничных раздач лепешек, пирогов, сладостей и др., устройства нечастых поминок с чтением молитв (мовлюд), поминаний в дни курбан-байрама, ураза-байрама и др.

Таким образом, похоронно-поминальные обряды и обычаи ди-дойцев - это в общем и целом таковые же и у других народов Дагестана. На эти обычаи и обряды большое влияние оказали нормы ислама, нивелировавшие в большой степени местное, традиционное и способствовавшие их унификации не только в среде дагестанских горцев, но и в среде мусульманского населения Кавказа и Средней Азии. Со второй половины XIX в. происходят изменения в этих обычаях и обрядах в сторону их упрощения и снижения степени обременительности для дидойской семьи среднего достатка.

В традиционном семейном быту дидойцев в XIX - начале XX в. в целом господствовали пережитки патриархальных порядков, характерных для общества на стадии развивающихся феодальных

127

отношений. Пережитки эти поддерживались всем социально-экономическим укладом жизни общества, освящались установлениями ислама и шариата.

Хотя в XIX - начале XX в. основной формой семьи у дидойцев и была малая семья, тем не менее, медленное развитие производительных сил общества, господство полунатуральных форм хозяйства и культурно-экономическая замкнутость способствовали возврату устаревших форм типа неразделенных семей.

Не случайно сохранение в дидойской среде и пережиточных форм брака, бытование которых основывалось на переплетавшихся в общественной жизни с чертами феодализма на стадии становления пережитков патриархально-родового общества. Эта сложная социальная структура вызывала к жизни и соответствующие ей брачные обряды и церемонии или во всяком случае накладывала на них рельефный отпечаток. С другой стороны, для свадебной обрядности дидойцев было характерно сохранение в пережиточном состоянии отдельных элементов группового брака.

Патриархально-родовые пережитки нашли свое отражение и в родильных обрядах народа. Здесь же мы видим и сохранение элементов верований и представлений более ранних этапов развития общества.

Похоронно-погребальные обряды дидойцев, ощутившие на себе чрезвычайно сильное влияние ислама, несли в себе отдельные, хотя и слабо выраженные следы домонотеистических верований. Со второй половины XIX в. они имели ясно выраженную тенденцию к упрощению.

Традиционный семейный быт дидойцев во многих своих чертах и формах был однотипен с семейным бытом других горцев Дагестана, с которыми дидойцы испытывали одни и те же внешнеполитические и культурные влияния, развивались в одинаковых социально-экономических, политических и культурных условиях.

Глава VI ОБЩЕСТВЕННЫЙ БЫТ

§1. Органы и система управления

В рассматриваемое время дидойцы представляли собой конфедерацию (объединение) союзов сельских обществ, каждый из которых являлся военно-политическим и территориальным объединением1. Сельские общества в свою очередь состояли из нескольких сельских общин — джамаатов. В объединение входило три союза сельских обществ: Дидо-Шуратль, Дидо-Асах и Дидо-Шаитль (Иланхеви). Дидо-Шуратль состояло из двух обществ: Кидеринско-го (ее. Кидеро, Гинух, Зехида, Гудатль, Эльбок) и Шапихского (ее. Шапих, Бицатль, Китлярта, Оцик, Хупро, Халах, Хутрах, Цицимах); Дидо-Асах - из трех сельских обществ: Асахского (с. Асах), Кимят-линского (ее. Кимятль, Акды, Ицирах, Ретло, Чалях, Цибари) и Мо-кокского (ее. Мокок, Хеботль); Дидо-Шаитль (Иланхеви) - из пяти сельских обществ: Азильтинского (с. Аз'ильта), Тлясудинского (ее. Тлясуда, Сагада, Хамаитль), Хуитлинского (ее. Хуитль, Инух, Хи-тох, Шаури), Кунтанского (с. Цихок) и Шаитлинского (ее. Шаитль, Генятль, Китури)2.

Верховным законодательным и распорядительным органом для все Дидоэтии было собрание (мажлис) представителей всех джамаатов, на котором решались вопросы, касающиеся каждого сельского общества: о границах пастбищных владений, о политических и экономических отношениях с другими обществами, феодальными образованиями, государствами; об организации совместного (общего) войска в целях обороны или для набега и др. По преданию собирались на такой сход старейшины3 (ал!ос къим - доел, «глава населения»; бишон къим - доел, «глава сотни»; бигавул) в местечке

1 Магомедов Д.М. Социально-экономическое развитие союзов сельских общин Западного Дагестана в XVIII - нач. XIX в. // Развитие феодальных отношений в Дагестане. Махачкала, 1980. С. 97-116.

2 См.: Дагестанская область // Свод статистических данных о населении Закавказского края, извлеченных из посемейных списков 1886 г. Тифлис, 1886.

3 Институт старейшин традиционен для народов Дагестана. "Старейшина, староста - это должность, введенная царской администраией. главы управления джа-маата, посредник между джамаатом и царской администрацией.

9 Зак. 65

129

 

Байа («Горло») неподалеку от с. Кидеро. «Бывают дела, - писал И.И. Норденстам относительно конфедерации союзов Антль-Ратль, - касающиеся до целого Союза, как например, вступление в подданство России. В таких важных делах джамааты всех девяти обществ собираются обыкновенно на урочище Черела...»1. Понятно, что подобные сборы были редки. Немногим чаще собирались представители джамаатов и тухумов отдельно взятого союза. Собрание происходило у мечетей центров этих союзов (т.е. в ее. Кидеро, Асах и Шаитль). Существовали также и традиционные места сбора на природе: у шуратлинцев - Эгьве гуп! (Малый холм), у асахцев -Кос (Гребень), у шаитлинцев - Хеботль майдан, недалеко от с. Шаури и др. Решался здесь приблизительно тот же круг вопросов, что и указанный выше, но уже применительно к интересам одного из союзов. Каждое из селений, входившее в состав союза, имело свое сельское (джамаатское) управление, состоявшее из старшины, старейшин (чух!би), исполнителей (шурат и г!ел), совета старейшин (ал!ос эчру, доел, «старшие населения») и муллы (дибира). Родовой принцип расселения давно уже сменился территориальным, что сказалось, как мы видим, и на организации сельского управления2. Высшим законодательным и исполнительным органом джамаата было народное собрание, сельский сход. Он был представлен всеми мужчинами джамаата.

Оповещал народ о предстоящем сходе г!ел, и мужское население сходилось на заранее условленном месте: на площади у мечети, на поляне за селением и др. Здесь решались самые разнообразные вопросы: об очередности использования пастбищ, о сдаче их в аренду, о сроках начала и окончания сельскохозяйственных работ, об общественных работах по благоустройству дорог, водоемов, мечетей, о приеме новых членов в общину и т.д. Здесь же разбирались и серьезные правонарушения, связанные с убийством, поранением, похищением девушки или женщины и др. Решение принималось большинством голосов. Процесс имущественной дифференциации у дидойцев зашел уже достаточно далеко, что отражалось и на функционировании сельского схода: здесь принимались в основном ре-

1 Норденстам И.И. Описание Антль-Ратля. 1832 г. // ИГЭД. С. 327.

2 См.: Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890. Т.2. С. 159; Кушнер П. Очерки развития общественных форм. М., 1921. С. 213.

130

шения, так или иначе удовлетворяющие имущую верхушку и фео-дализирующуюся группу сельской администрации.

Старосту, старшину выбирал весь джамаат. Сроки полномочий старосты были разные: в одних случаях (в большинстве общин) он избирался на год, в некоторых селениях - на два года, иногда - на 3-4 года. О старшинах в дидойских селениях писал еще И.Г. Гербер и И.И. Норденстам1.

Роль старшины в жизни джамаата была велика. Он руководил сходом, представлял интересы общества на сходах союза или союзов, следил за соблюдением членами общины адатных норм и установок, вмешивался во все вопросы общественно-бытовой и хозяйственно-экономической жизни джамаата. В крупных селениях у старшины был заместитель - один из старейшин.

Общий сход членов общины выбирал также и старейшин. Институт старейшин сложился в Дагестане еще в патриархально-родовом обществе и стал характерным признаком сельского управления горного края и в последующие эпохи2. «Тавлинские же деревни, - пишет автор первой трети XVIII в., - которые жительство имеют в горах, владельцев при них не имеются, а есть в каждой деревне по несколько старшин»3 (т.е. старейшин - С.Л.). Традиционно число старейшин зависело от числа тухумов в джамаате; глава каждого тухума - тухумис къим - одновременно был и старейшиной общины. С ростом имущественной дифференциации этот извечный порядок часто нарушался и в старейшины стали выбирать состоятельного хозяина. Старшина, все старейшины, а также исполнители и дибир входили в совет старейшин. Все они рассматривали любые вопросы, так или иначе связанные с интересами общины, а также выполняли функции судопроизводства.

При старшине и старейшинах находились исполнители. В их обязанности входило взимание штрафов и платежей, налагаемых управлением и сходом. Они обязаны были смотреть за обществен-

 

1 Гербер И.Г. Описание стран и народов вдоль Западного берега Каспийского моря. 1728 // ИГЭД. С. 113; Норденстам И.И. Указ.соч. С. 326.

2 См.: Путешествие акад. Гильденштедта И.А. через Россию по Кавказским горам в 1770-73 гг. СПб., 1809. С. 116; Березин И. Путешествие по Дагестану и Закавказью. Изд. 2. Казань. 1850. 4.2. С. 52; Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1871. Т. 1. Кн. 1. С. 606.

Еропкин Д.Ф. Реестр горским владельцам. 1732 г. // ИГЭД. С. 123.

131

ным порядком в селении, за его санитарным состоянием, за правильным использованием пастбищ, выгонов, источников, водоемов и др. Они же выполняли и обязанности рассыльных и функции глашатаев.

Сельский дибир чаще всего - лицо, приглашенное из другого общества на условиях определенной платы: по мере зерна (муки) с каждого хозяйства, довольствие деньгами, пользование пахотой или сенокосом и т.д. Главная его обязанность - осуществлять руководство религиозно-обрядовой стороной жизни общества. Кроме того, дибир разбирал дела (по шариату) имущественно-правового толка, а также дела из сферы семейно-брачных отношений. «В каждом большом селении (Дагестана - С.Л.), - писал А.В. Комаров, - и в нескольких малых для разбора дел по шариату и исполнения духовных треб и службы при главной мечети избирается один кадий из числа лиц, известчных своей ученостью, знанием Корана и хорошею нравственностью»1.

Общий сход членов джамаата назначал 2-3-х уважаемых старцев из числа членов совета старейшин, сроком на 1 год, на которых возлагались обязанности по контролю деятельности членов сельского управления. Они могли вынести порицание члену сельского управления, указать ему на недостатки или злоупотребления, а также вынести вопрос о его соответствии должности на сельский сход. Таким образом, сельская община дидойцев была самоуправляющейся, саморегулирующейся и самоконтролирующейся социальной организацией, традиционно призванной охранять права и имущество членов джамаата, а также и общинную собственность.

За выполнение общественных функций члены сельского управления имели определенные льготы и доходы. Все они освобождались от общественных работ и повинностей, имели преимущественное право выбора при пользовании общественными угодьями, пользовались усиленным паем при вакуфных и других общественных раздачах и др. На их пашнях и сенокосах работали другие члены общины, обычно - беднейшие ее представители, хотя обычно -правовые нормы этого не предусматривали. Кроме того, все они, как уже было сказано, получали и денежное вознаграждение. «Взы-

1 Комаров А.В. Адаты и судопроизводство по ним // ССКГ. Тифлис. 1868. В.1.С. 74-75.

132

'

екание с виновного (штрафные - С.Л.) деньги, - гласят адаты цун-тинцев, - делят на три равные части и отдают одну часть Нуцал-Бетеру (старшине - С.Л.), другую - на постройку мечети, мостов или дорог, по согласованию общества, и третью - почетным жителям»1 (т.е. сельской администрации). Если льготы и доходы членов сельского управления когда-то представляли собой «эквивалент их общественно-полезных функций»2, то «в условиях захвата знатью общинного управления вознаграждение отдельным лицам трансформировалось в постоянный налог или в подать в пользу местных богачей»3.

События начала XX в., знаменовавшиеся присоединением Дагестана к России и началом движения горцев против царизма, заметного влияния на сельское управление не проявили. Оно было реорганизовано несколько позже, с образованием военно-теократического государственного образования - Имамата4. Сельское управление было приведено в соответствие с требованиями низамов Шамиля5: дидойцы стали управляться наибом, посаженным в с. Бежта. Наибу подчинялись дибиры и сотники (юзбаши). Последние назначались наибом, иногда непосредственно Шамилем, и осуществляли власть на местах. Всего было назначено по три ди-бира и три сотника в каждый из союзов общин дидойцев. В своих действиях они руководствовались по большей части шариатом: роль адатных норм Шамилем была предельно ослаблена. С населения Имамата взимался зякат — десятая часть всех доходов и харадж - подать за пользование пастбищами6.