ШАИТЛИНСКИЙ САЙТ

Представляется также закономерным схожесть отдельных элементов и частей календаря цезов с земледельческими календарями народов Средней Азии, русских, украинцев, белорусов, народов зарубежной Европы и др.2

1 См.: Гаджиева С.Ш. Кумыки. М, 1961. С. 73-75; Трофимова А.Г. Обряды и праздники лезгин, связанные с народным календарем // СЭ, 1961. №1; Гаджиева С.Ш., Трофимова А.Г., Шихсаидов А.Р. Старинный земледельческий календарь народов Дагестана // VII Международный конгресс антропологических и этнографических наук. М., 1964; Материальная культура даргинцев. Махачкала, 1967. С. 54-59; Ихилов М.М. Народности лезгинской группы. Махачкала, 1967. С. 115-116; Булатова А.Г. Указ.соч. С. 44-47; Она же. О некоторых общественных и семейных обрядах народов горного Дагестана в XIX - нач. XX в., связанных с весенне-летним календарным циклом // Семейный быт народов Дагестана в ХГХ-ХХ вв. Махачкала, 1980. С. 89-106; Сельскохозяйственный календарь народов Дагестана: (Группа авторов) // Вопросы истории Дагестана (досоветский период). Махачкала,

1974. С. 183-242; Агаширинова С.С. Материальная культура лезгин XIX - начала XX в. М., 1978. С. 38-42; Шаманов И.М. Народный календарь карачаевцев // СЭ.

1975. №5; Чибиров Л.А. Указ.соч. и др.

2 См.: Сазонов И.В. О народном календаре узбеков Хорезма // Краткое содержание докладов среднеазиатско-кавкакзских чтений. Л., август, 1979; Чиче-ров В.И. Указ.соч.; Пропп В.Я. Указ.соч.; Соколова В.К. Весенне-летние календар-

196

Формы традиционного досуга. Годичная раскладка производственной нагрузки по сезонам и месяцам у дидойцев была такова, что оставляла время для коллективных развлечений и отдыха. Люди проводили время в различного рода увеселительных собраниях, отличавшихся друг от друга и числом участников, и длительностью, и половозрастным составом участников, и степенью насыщенности этих событий традиционной ритуальной символикой.

На 40-й день после начала зимы начинались собрания чабанов. Группа в 6-8 человек резала общего барана и 2-3 дня пировала. Период это длился неделю - десять дней, собирались чабаны друг у друга, по договоренности. В данном случае мы, возможно, имеем на лицо рудименты некоего магического обряда, сориентированного на животноводство.

Наиболее распространенной формой досуга у дидойцев, как и у других народов Дагестана, можно, наверное, считать собрания мужчин на пятничные молитвы у крупных мечетей. Стекаясь к ним из больших и малых селений целой округи, мужчины в донамазное и посленамазное время собирались группами, делились новостями, договаривались о встречах, заводили предварительные разговоры о купле-продаже и др. Помимо чувства религиозности, желание пообщаться с себеподобными собирало у этих мечетей по пятницам значительные толпы мужчин. По вечерам дидойцы, как и в любом другом уголке Кавказа, любили посидеть на годеканах, где также велись неторопливые беседы о достойном и недостойном, о чести и бесчестии, о воспитанности и безнравственности и т.д.

Конечно же, ни определений, ни формулировок здесь перечисленным нами понятиям, как правило, никто не давал. В подавляющем большинстве случаев речь шла об обыденных, повседневных вещах, ситуациях и происшествиях. К нравственно-оценочным критериям подводили высказывания по этим вопросам, со скупо выраженным одобрением в адрес кого-то или едва заметным оттенком пренебрежения в адрес другого. Здесь, как уже неоднократно отме-

ные обряды русских, украинцев и белорусов. XIX - начало XX в. М., 1979; Календарные обычаи и обряды в странах Зарубежной Европы. XIX - начало XX в.: Зимние праздники. М., 1973; То же. Конец XIX - начало XX в.: Весенние праздники. М., 1977; То же. Конец XIX - начало XX в.: Летне-осенние праздники. М., 1978 и др.

197

чалось, выковывалось общественное мнение, приобретался или терялся авторитет личности. Следующей излюбленной формой проведения досуга дидойцев было посещение еженедельных базаров. К посещениям этих базаров готовились задолго до их открытия, т.к. почти каждая семья дидойцев постоянно нуждалась в приобретении или реализации какого-либо товара. Однако многие посещали эти традиционные скопища народа не только с целью купли-продажи, а больше из желания пообщаться, встретиться со знакомыми и кунаками, поделиться новостями и т.д. Отправляясь на базар, люди одевались получше, понарядней, что создавало атмосферу праздничности.

Дидоец-труженик все свое свободное время стремился провести в кругу односельчан и родственников. Все половозрастные категории населения были непременными участниками календарных и религиозных праздников, а также общесельских обрядовых деист-' вий (напр., обряд вызывания дождя) и коллективных работ (например, по благоустройству дороги, по ремонту мечети, по оказанию помощи строящемуся односельчанину, родственнику и др.). Значительные события в той или иной семье (свадьбе, рождение сына, возвращение члена семьи после долгого отсутствия и др.), как правило, выливались в общесельское торжество, собиравшее большое количество людей, и дававшее, таким образом, возможность вне-производственного общения. Все эти случаи проведения досуга так или иначе рассмотрены в соответствующих подразделениях настоящей работы и затрагиваться дальше здесь не будут.

Сборами и совместными сидениями отмечался у дидойцев период после праздника первой борозды. Как только заканчивались общесельские праздничные мероприятия, мужчины селения собирались друг у друга небольшими группами по 5-6 человек в каждой и проводили время в беседах, шутках, рассказывая забавные истории из собственной жизни или жизни родственников, односельчан, друзей, знакомых. Мужчины угощались хмельным, мясом, сыром, хлебом, яйцами. Подобное веселье могло длиться 2-3 дня: договаривались заранее, мужчины переходили для веселья из одного дома в другой.

В декабре-январе месяце мужчины-дидойцы собирались более значительными группами (15-20 человек) для коллективного времяпровождения в специально для этого нанятом доме. Вскладчину

покупали хмельное, мясо и хлеб. Застолье начиналось рано утром и продолжалось до позднего вечера, после чего мужчины расходились по домам с тем, чтобы утром вновь встретиться. Стол вел выборный «наиб», которому все безоговорочно подчинялись. День проходил в беседах, собравшиеся «угощали» друг друга смешными и поучительными историями. Один и тот же бокал с хмельным ходил по очереди от мужчины в мужчине, но не по кругу, а беспорядочно, по усмотрению «наиба». В этом-то и состояло мастерство, умение ведущего: оттолкнувшись от какой-либо темы и увязав общее содержание разговора с личными качествами кого-либо из присутствующих, он предлагал ему поднять бокал. Ведущий должен был, кроме того, все время следить за тем, чтобы за один круг возможность высказаться была предоставлена всем по разу, и чтобы старший по возрасту имел возможность высказаться раньше младшего. Беседы, тосты и шутки перемежались с песнями и танцами. Закрывая поздно вечером стол, ведущий благодарил собравшихся за оказанную ему честь и поднимал бокал за всех присутствующих. На следующий день выбирался новый ведущий и веселье продолжалось: это могло длиться от недели до месяца.

Приблизительно в это же время года неженатая и женатая молодежь собиралась по 10-12 человек в специально для этого нанятом доме, помещении. Собрание длилось от одной до трех недель. Каждый из участников приносил с собой что-нибудь съестное: муку, хлеб, сыр, мясо и др. Кроме того, для организации питания собирающимся ими организовывались ряженые шествия по своему и близлежащим селениям. С наклеенными усами, бородами, в вывернутых тулупах и папахах, иногда в тряпичных или кожаных масках, изображавших чертей и козлов, ряженые с шумом шествовали от дома к дому, пели шутливые куплеты, восхваляли хозяев дома, домочадцев вообще и проч. Хозяева выносили им что-либо съестное: сушеное мясо, муку, курдюк, сыр и проч. Такие выходы за продуктами повторялись через 3-4 дня, начиная, как правило, с 3-4 дня собрания. Собравшиеся выбирали ведущего - «наиба», тот назначал себе двух помощников-исполнителей. Все собравшиеся должны были подчиняться указаниям и распоряжениям наиба. Первый день уходил на организационные мероприятия: заготавливались дрова, изыскивали котлы (не менее двух), назначались стряпчие, им в помощь выделялось 2-3 человека и т.д. Кроме того, каждый должен

199

был сам позаботиться о постели для себя, т.к. уходить из собрания можно было лишь по разрешению ведущего. Постелью служили кусок войлока, овечья шкура, охапка сена и др. Вечером, в 6-7 часов, открывалось застолье. Все садились вокруг котлов с пищей, откуда каждый брал себе ложкой. После ужина начинались шутки, танцы, песни, рассказы занимательных историй и т.д. Ведущий смотрел за порядком, накладывая на недисциплинированных штрафы. Оштрафованный в течение короткого времени должен был принести из дома те или иные продукты: кусок сыра, миску муки, полдесятка яиц и проч. И процедура наложения штрафа, и выражение вины и покорности оштрафованного обставлялись остроумными шутками, вызывающими общее веселье. Однако, для участника собрания считалось крайне предосудительным получить устное замечание от ведущего, призывающего, например, говорить не так громко, реже смеяться, не перебивать говорящего и т.д. Все собравшиеся имели право (и даже должны были) веселиться, но так, чтобы не нарушать устоявшиеся веками этические нормы.

К сожалению, собрать сведения о каких-либо социально-общественных функциях подобных собраний нам не удалось. Тем не менее, можно утверждать, что подобного рода увеселительные мероприятия представляли собой трансформировавшиеся в новое время стародавние традиционные ритуально-игровые собрания молодых мужчин, тип мужских объединений, характерных для культуры и общественного быта многих народов земного шара на определенной стадии их исторического развития.

Малейшей возможностью и малейшим поводом для того, чтобы собраться вместе, не пренебрегали и женщины-дидойки. Для совместного проведения времени ими использовались, например, выходы за водой к роднику или на речку, где в беседах и шутках проводили от получаса до 2-3 часов. Выход за водой, проведение какого-то времени у источника и возвращение с кувшином домой было для дидоики, как и для других дагестанских женщин, возможностью «выйти на люди», показать себя. Не случайно девушки и молодые женщины шли за водой в своих лучших нарядах и украшениях.

Собирались женщины друг у друга небольшими группами и для оказания помощи: пощипать шерсть, перебрать фасоль, свалять полотно войлока и др. Казалось бы, собственно досугом такие соб-

200

рания и не назовешь: главная цель таких собраний (по крайней мре внешне) - это труд, работа. Однако, привыкшей к значительным физическим перегрузкам горянка подобная работа, в окружении подруг, соседок и родственниц, была приятным времяпровождением, тем более, что какое-то время непосредственно до работы и не менее полутора-двух часов после женщины проводили в разговорах, делились планами и мечтами, иногда пускались в пляс. Вести беседу, петь, шутить могли женщины, впрочем, очень часто и в процессе работы.

В осенне-зимний период девушки и женщины вечерами нередко собирались у какой-либо односельчанки. Подбиралось время, чтобы мужчин не; было дома. Это было легко: в такое время года многие мужчины,1 как уже отмечалось, уходили на заработки в Закавказье или Внутренний Дагестан. Собравшиеся приносили с собой рукоделье, чаще всего - штопку, вязанье и до поздней ночи проводили время в совместных беседах, остротах, шутках танцах, песнях. Мужчин, нечаянно попавших сюда, женщины заставляли петь, плясать, лаять, кукарекать и т.д. В завершении всего у мужчины отбирался какой-либо предмет (кисет, нож, кинжал и проч.) и не отдавались до тех пор, пока он не принесет им какие-нибудь лакомства. Здесь, на подобных посиделках, женщины варили или пекли, жарили принесенные с собой картофель, фасоль, злаки и коллективно всем этим угощались.

Описанные нами формы досуга генетически восходят к древним традиционным формам идеологических представлений. Изменив свою внутреннюю, изначальную сущность, они продолжали бытовать и в интересующий нас исторический период, с усилением акцента на развлекательное свое содержание.

Подведем некоторые итоги.

Недостаток светского образования в значительной мере пополнялся богатым устным народным творчеством, главным образом, пословицами, поговорками и сказками. Посредством жанров извечного, коллективного творчества народ самовыражался, передавал из поколения в поколение свой художественно-образный строй мыслей, чувств и переживаний. К традиционным народным знаниям относятся и рациональные познания народа в медицине. Находясь в условиях, максимально приближенных к естественному образу жизни, к природе, цезы к XIX в. и намного раньше стихийно подо-

201

шли к материалистическому пониманию соотношения человека и окружающей его среды. Различные рациональные лекарственные формы, методы их применения, способы диагностики и лечения различных заболеваний - все это в совокупности взято народом из природы, из тесных контактов с ней. Обществу, где феодальные отношения находились в начальной стадии, а патриархальные пережитки все еще играли значительную роль в общественной жизни, сложились и религиозные воззрения, представлявшие собой переплетение основ монотеизма с рудиментами язычества. Религиозные верования цезов существовали не сами по себе, а в теснейшей взаимосвязи со всем строем материально-экономической жизни общества, что в частности проявило себя в комплексе обрядовых действий, связанных непосредственно с земледелием и скотоводством -основными видами хозяйственной деятельности народа. Отсюда, из хозяйственных форм и их специфики вытекали и особенности народного календаря, и в значительной степени ритуализованные формы проведения досуга.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, знакомство с традиционными культурой и бытом цезов дает нам возможность еще раз утвердиться в общем-то устоявшемся мнении, что в данном случае речь идет об отдельном, исторически сформировавшемся этносе, о дидойской народности, исторически консолидировавшейся с аварцами на основе общегенетических корней, весьма сходных черт и характеристик материальной и духовной культуры, общественного и семейного быта, языка, этнопсихологического склада.

Самобытные черты в культуре и быте цезов объясняются и большей замкнутостью населения народности в общении с остальной частью Аварии, Дагестана, культурно-исторической, хозяйственно-экономической ориентацией цезов на связи с Грузией (Кахе-тией, Тушетией), силой традиции, сформировавшимися в среде населения морально-этическими и эстетическими нормами, ценностными ориентациями.

В ходе исторического развития малая по численности народность показала невероятную жизнестойкость, сумев в тяжелейших условиях сохранить свой язык, свою национальную культуру, свое историко-культурное своеобразие.